Миа Саливанн | Mia Salivenn | «Ручеёк»

37 | женский

Знаете, наверное я именно тот человек, про которого говорят «родился в рубашке». С детства я была окружена заботой и любовью, правда, только со стороны матери. Хотя, мне не грех жаловаться. Мой дед, отец матери, прекрасно заменил мне отца, который скончался от передозировки. Ой, а я разве не сказала? Мой отец был известным рок-певцом, а моя мать – его менеджером. Точнее, менеджером группы, которую он организовал. Правда, вскоре группа развалилась, как и следовало ожидать, это произошло после смерти моего отца. Дайте вспомнить… мне тогда было от силы года два.
Думаю, сразу станет понятно, что мать потеряла работу и залезла в долги. Из-за одного такого долга, насколько я помню, и убили мою бабушку, пытаясь шантажом вытребовать деньги у матеи. Я плохо помню бабушку. Мне тогда было всего три года. Впрочем, мать не отчаялась, а ступила на тёмную дорожку воровства. Я в это время жила с дедом. Он был дрессировщиком в цирке. Ооо… Я вам скажу, это были, пожалуй, самые лучшие шесть лет моей жизни.
Дед обучал меня всему, чему только мог. В возрасте пяти-шести лет я уже выходила на сцену с цирковыми собачками, а потом, в последний год моего пребывания в цирке, и со львами. Как раз тогда и погиб мой дед. Он отдал жизнь за меня (вот, кстати и первое проявление моей «рубашки»). Я вышла с ним в паре, на выступление со львами. По малолетству я ещё плохо понимала ответственность лежащую на мне и неосторожно, поддавшись эйфории оваций, забыла о возложеной на меня миссии. Это был мой второй, и последний, номер. Лев чуть не откусил мне голову, дед успел оттолкнуть меня, сам подставившись под когти озверевшего члена семейства кошачьих. Его потом ещё пытались спасти, но в то время при такой распаханой грудине, долго было не прожить.
Мать забрала меня где-то через месяц и я стала жить с ней.
Два года прошли без забот. Хоть моя мать и пропадала, порой, на недели, она всегда возвращалась, принося с собой немалую сумму денег. В мой тринадцатый день рождения она предложила мне пойти на «работу» вместе с ней. Я согласилась.
Тогда я узнала, что моя мать воровка. И не простая, надо сказать… На тот момент она уже имела довольно большой авторитет в определённых кругах. С моим появлением в её работе, дела у матери пошли значительно лучше. Я часто выступала в роли зазывалы или подсадной утки, надо сказать, это всё благодаря моим прекрасным актёрским данным! А что? В цирке я часто выступала в номерах с клоунами, поскольку на одной дрессуре долго не проживёшь… Да и внешность, слава богу, досталась мне от матери, так что я в свои тринадцать выглядела очень даже миленько.
Но и тут не обошлось без приключений. Многим хотелось занять место на пъедестале славы, занимаемом моей матерью, но практически никому это не удавалось. Отчасти, из-за того, что у неё была я. Ещё во времена жизни с дедом, мы часто ходили на охоту, что позволяло мне долгое время упражняться в стрельбе. Наверное, с тех времён я и полюбила огнестрельное оружие… Мать только поощряла мои занятия в тире. Она даже купила мне мой первый пистолет, Кольт, модель которого уже изжила себя, но всё ещё дорога мне, скорее, как память.
Вот ещё одно яркое проявление моей «рубашки». В тот памятный день меня послали проследить за одним бизнесменом, моя мать планировала слегка уменьшить его капитал. Я, как и положено приличной дочери, решила обрадовать маму, и, ненадолго задержавшись на задании, сама облегчила его кошель. В это то время и произошла облава на дом, в котором была база моей матери. Убили всех, не размениваясь на мелочи, уничтожили все улики, и оставили после себя только разгром, мёртвые тела и фотографию матери.
Избежав смерти от тех, кто следил за домом, я за короткий промежуток времени убила их всех. Отомстив за смерть матери и, ставших родными, друзей. Я и сейчас помню, как через два дня, в компании коробки конфет и двух бутылок коньяка праздновала своё шестнадцатилетие. Тогда я впервые напилась до невменяемого состояния…
А очнулась уже в незнакомом месте с высокими, сводчатыми потолками, грубой железной дверью и маленьким зарешёченым окошком под самым потолком. Как потом выяснилось это были помещения центра передержки "Grey Hawk". Так и началась моя жизнь «пушечным мясом» в великой организации наёмных убийц.
Первые три года дались мне с трудом. И опять меня много раз выручала моя «рубашка». Я выходила живой из всех переделок, даже если была всего единственной выжившей. Меня даже ни разу не ложили на операционный стол к местному костоправу. Там я сподобилась влюбиться одного парня из отдела аналитиков и через год родить от него ребёнка. Правда время беременности, пожалуй, было самым тяжёлым временем для меня. Благо, он был не последним человеком в организации, по этому и мне и моему сыну удалось выжить. Ещё два года я была в, так называемом, декретном отпуске, выходя на задания только изредка и работая элтным снайпером. Позже мне приказали убить собственного мужа, как говорилось, за то, что много знал. После резкого отказа у меня грозились отнять сына. Я пыталась сбежать, но меня раз за разом возвращали обратно.
В одну из ночей я поняла, что нельзя доверять друзьям, которые были преданы делу «Серого Ястреба». Один из тех, кто часто работал со мной в команде, подмешал мне и моему мужу снотворного в сваренный кофе. Меня опять спасла моя «рубашка». Я настолько устала, что забыла снять бронижилет, по запарке, прямо на него накинув ночнушку. Не чувствуя тяжести, я проверила ребёнка, поцеловала мужа и уснула. Проснулась лишь от жуткой боли в правой ноге, чуть выше колена. Вся кровать была мокрой, и чуть позже я, затуманеным мозгом, поняла, что в воздухе витает запах крови.
Уже после того, как я поняла, что у мужа нет пульса, а дым в комнате навеян отнюдь не затуманеным сознанием, я метнулась к кроватке, чтобы спасти сына от пожара. Помню, я почти не удивилась, не обнаружив его в кроватке. Простреленная нога ужасно болела, а я успела схватить из дома лишь пару памятных вещей…
Я помню, что бежала, как загнанная волчица, стараясь запутать след и петляя как заяц. Ещё месяц я отходила от ранений и шока в затеряной деревушке посреди леса, у местной травницы, которая годилась мне в прабабушки. Умом я понимала, что не смогу ничего сделать одна, против всего «Серого Ястреба», но кровь мужа и моя собственная, слёзы моего сына и мои собственные, требовали отмщения…
Ещё пол года прошло в безрезультатном слежении и выжидании. Потом меня нашёл мой «сослуживец». Он и предложил собрать всех, сумевших сбежать от «зачистки» и организовать лагерь сопротивления, в последствии названый школой "Silverstone". И вот я уже около семнадцати лет покорно жду момента, когда мне выпадет возможность поквитаться с теми, кто отобрал у меня самое дорогое… Мать… Мужа… И сына, который, возможно, сейчас убивает по их указке…

Друзья говорят, что я похожа на бомбу замедленного действия или на чёртика из табакерки, я же считаю себя всего лишь женщиной со своими тараканами в голове. Пожалуй, проще всего меня можно охарактеризовать уставшей стервой. Да… Я немного флегматична, моё терпение можно сравнить с воздушным шариком… Раздуваеться довольно ощутимо, но и лопаеться с громким звуком. Пожалуй, меня редко можно застать в гневе, да и никто не помнит этого… Наверно, потому что боятся говорить, или потому что не могут. В целом же я довольно дружелюбна, не сказать, чтобы уж очень умна, но природа меня слихвой наделила разумностью и способностью к холодному расчёту. Если у меня и бывают вспышки гнева, то они вскоре затухают. С учениками стараюсь вести себя сдержанно, хотя порой и срываюсь на панибратство, впрочем, вовремя осаживая слишком уж зарвавшуюся молодёж…
Да… Пожалуй правильней всего меня можно назвать горным ручейком… Так называл меня мой муж, и так теперь называт меня товарищи.
Кстати… На заметку… Я неравнодушна к алкоголю. Больше к мартини или коньяку, нежели к чему-то пивному или винному… Ах, да! Не люблю когда курят в моём присутствии. Задабривать можно шоколадками

Глядя в зеркало, я всегда представляю свою мать. Пожалуй, единственное, что сейчас мне от неё осталось, это длинные, густые волосы, цвета спелой пшеницы. Единственное отличие состоит только в том, что у неё они были прямыми, а у меня – вьются. Это, скорее, от работы(выходя на задание, заплетаю косы), нежели от отца, славившегося своими кудрями на пол Европы.  Глаза голубые, нос прямой, без горбинок и «курносинок», губы не особо пухлые, но насыщенного клубничного цвета, даже не крашу, да! До сих пор, когда улыбаюсь, на щёчках видны ямочки.
На самом деле, я не выгляжу на свой возраст. Даже со здоровым скептицизмом взрослой женщины, глядя в зеркало, я могу с уверенностью утвержадть, что больше 25-ти мне не дадут. Это, скорей всего, тоже от матери, поскольку отец, по её рассказам, выглядел старше своих лет, а её я до сих пор помню, как красавицу.
Телосложение?.. Средненькое. До беременности меня можно было назвать тростинкой, но сейчас можно не волноваться, что ветер сдует. Рост тоже средний, 165см. Грудь полная и упругая, как, вобщем-то и филейная часть. А вот от талии мне удалось добиться осинной стройности.
Из одежды предпочитаю короткие юбки, корсетные пояса (талию-то держать надо ) и блузки светлых оттенков. Сапогам предпочитаю туфли на невысоком каблуке. Шпильки неприемлю.  Моей страстью можно назвать банты и кружева, и чулки. По большей части предпочитаю кожу. Кстати, плащи мне заменяют всевозможные курточки и пальто.

снайпер | зам.директора по практике

"Silverstone"| Кабинет директора.

Твёрдый плетёный, хлыст, неизменный атрибут моего «гардероба». Он служит скорее указкой, чем каким-то оружием. Тем не менее, благодаря деду, владею им в совершенстве.
При себе, так же, всегда стандартный армейский нож, стоящий на вооружении ВВС США.
Любимая снайперская винтовка находится в арсенале школы.
 

Спам от некой хвостатой и с ушами

Kitsune знает.
Кому надо – в личку дам асю.

«Мне бы в небо»

Раз в три дня буду, может чаще, зависит от бешеного графика работы…
 

Отредактировано Mia (20-02-2010 19:54:49)